Музы, вдохновившие гениев

Имя Павла Васильева – поэта и прозаика тесно связано с Омском. Здесь он окончил школу, здесь начал работать, печатался в местной газете «Рабочий путь». Быстро сошёлся с местными литераторами и оказался вполне своим в «сорокинском салоне». В этом кругу были также Николай Анов, Евгений Забелин, Леонид Мартынов, Лев Черноморцев.

На одном месте Павел долго не задерживался, постоянно путешествовал, пробовал разные профессии: успел поработать на золотых приисках, культработником на каменноугольных копях, каюром в тундре, инструктором физкультуры. Он плавал на баржах по сибирским рекам, бывал в Японии.

Его жизнь была короткой, но насыщенной событиями, творчеством. За 27 лет он успел написать около 200 стихотворений и десяток поэм.

Известны и его «Стихи в честь Натальи». Их Павел Васильев написал под впечатлением от своего очередного увлечения — Натальей Кончаловской.

Внучка великого Сурикова, дочь талантливейшего Петра Кончаловского, она привлекала к себе, как магнит, множество людей. Всем помогала, дарила свою теплоту, жизнелюбие и жизнерадостность. «У мужчин мама вызывала очень активный интерес, она нравилась…» — напишет потом её сын Андрон Михалков-Кончаловский в своей книге «Низкие истины».

Впрочем, Васильев был тоже хорош собой. По свидетельствам совершенно разных людей, он производил на окружающих колоссальное впечатление с первых же минут. Не только потому, что был обладателем яркой внешности: кудрявая голова, брови вразлёт, живые, с огоньками, глаза. Наталья Кончаловская вспоминала: «Стоило ему начать читать свои стихи, как весь его облик менялся, в нём словно загорался какой-то внутренний свет. Глубокий, красивого тембра голос завораживал. Читал он обычно стоя и только наизусть, даже только что написанные стихи, выразительно жестикулируя. Лицо его с тонкими трепещущими ноздрями становилось красивым, вдохновенным, артистичным от самой природы. И это был подлинный талант, всепобеждающий, как откровение, как чудо…». Его поведение никогда нельзя было характеризовать нейтрально обычным: он дерзко знакомился, не умел проявлять скромного почтения, на ходу фантазировал, нещадно привирал, совершал порою немыслимые поступки.

Наталья Кончаловская в своей книге «Волшебство и трудолюбие» пишет: «Мы вскоре подружились с Павлом, и, бывало, встречаясь у Герасимовых, у скульптора Златовратского или у старой чудачки поэтессы Марьяновой, обожавшей Павла и часто устраивавшей вечера с чтением его стихов, Павел всегда провожал меня домой, и мы долго бродили по летней ночной Москве, встречая рассвет на набережной, и было в этих прогулках что-то романтично-целомудренное.

Павел, имевший постоянный успех у женщин и привыкший к нему, ко мне относился по-особому, я бы сказала — почтительно, хоть это не мешало ему хвастаться мнимой победой. Вот эта «победа» и была причиной создания одного из лучших его произведений — «Стихи в честь Натальи». Так родился образ «той Натальи», в который он вложил свое вдохновение, свою мечту о русской женщине, о красоте. Вообще мне было посвящено пять стихотворений: «Шутка», «Стихи в честь Натальи», «Горожанка», «Клятва на чаше» и «Послание к Наталии».

Васильев запечатлел образ Натальи в деталях – лицо, улыбку, тело, походку. «Стихи в честь Натальи» не только тогда, но и много позже цитировали другие поэты. Павел Васильев посвящал ей такие стихи, читая которые можно подумать о романе между ними. Между тем все было совсем не так. «Маму это очень расстраивало, между ними никогда не было тех отношений, какие по этим стихам можно представить», — пишет Андрон Кончаловский.

Наталья Кончаловская в своей книге вспоминала: «Однажды на вечере у Герасимовых, как обычно, собралась большая компания….

Я хорошо помню, что в этот вечер я надела новое платье, сшитое мной самой. Оно было длинное, бархатное и украшалось пышными, как два облака, рукавами из оборок розового шифона. Я была в ударе, танцевала, шутила, пила шампанское, и вдруг Павел, от которого можно было ждать любой неожиданной выходки, иногда почти хулиганской, почему-то пришел в бешеную ярость. То ли выпил лишнего, то ли взяла его досада на мою «неприступность», но он вдруг с размаху ударил меня и с перекошенным побелевшим лицом выбежал из квартиры и скрылся. Поднялся переполох. Все мужчины во главе с хозяином Михаилом Прокофьевичем бросились вдогонку. Но найти Павла не удалось». Потом Павел вымаливал прощения, стоя на коленях у парадной двери, где жила Кончаловская. Но всё было напрасно. Их дружбе уже пришел конец…